Ошибки и ловушки в юридическом переводе: арбитраж

При переводе судебных документов с русского языка на английский переводчика часто подстерегают ловушки и головоломки, связанные с некоторой терминологической путаницей, которая существует в российской судебной системе и которая способна сбить с толку любого, кто с ней соприкасается.

Когда речь идет о разрешении спора, возникает необходимость показать в переводе различие между арбитражем (arbitration) в общемировом, так скажем, понимании этого термина и арбитражными судами РФ, которые называются арбитражными в определенной степени условно, в силу традиции, и являются, именно в смысле названия, отголоском существовавшей в СССР системы Госарбитража. Как говорилось в Положении о Государственном арбитраже, утвержденном в далеком 1931 году, создан он был «для разрешения имущественных споров между учреждениями, предприятиями и организациями обобществленного сектора». Арбитражем этот наполовину судебный, наполовину административный орган был назван по не совсем понятным причинам. Однако в те времена никакой терминологической путаницы не возникало, поскольку в Советском Союзе международный коммерческий арбитраж распространен, естественно, не был. Нынешние арбитражные суды РФ являются государственными судами, в компетенцию которых входит, по большей части, разрешение экономических споров между юридическими лицами, и ничего общего с тем, что западное право понимает под термином arbitration, они не имеют. Определение arbitration, содержащееся в Black's Law Dictionary, звучит следующим образом:

a process of dispute resolution in which a neutral third party (arbitrator) renders a decision after a hearing at which both parties have an opportunity to be heard.

Перевод:

порядок разрешения споров, при котором решение выносится беспристрастной третьей стороной (арбитром) после проведения слушания, где обе стороны имеют возможность быть выслушанными.

Вот и приходится в переводе либо добавлять state arbitration court, либо использовать такой вариант, как artitrazh court, сигнализируя необычным написанием, что это какая-то российская специфика, как это предлагает в своем Русско-английском юридическом словаре У.Э. Батлер, либо отказываться от фонетически сходных вариантов вовсе и переводить по смыслу. Именно этим путем пошли А.Н. Жильцов и П.Б. Мэггс (Peter B.Maggs) в своей английской версии Гражданского кодекса РФ, переведя российский арбитражный суд как commercial court. Этому же варианту отдает предпочтение в своем переводе на английский нашего ГК и американский юрист Кристофер Осакве (Christopher Osakwe).

Справедливости ради стоит сказать о том, что от этой проблемы с переводом названий наших судов не остается в стороне и сам Высший арбитражный суд (ВАС) РФ. На сайте www.lawfirm.ru (интернет-ресурс, обеспечивающий доступ к юридическим и адвокатским услугам и консультациям) мелькнула информация о том, что отдел международного частного права ВАС «подготовил глоссарий для “внутреннего” пользования, где государственные арбитражные суды называются не Arbitrazh Courts, а Commercial Courts».

Как в Интернете, так и в периодической печати ведутся дискуссии о необходимости переименования российских арбитражных судов. Дискуссии не особо жаркие, но отдельные представители юридического сообщества являются весьма активными сторонниками идеи переименования. Вот что пишет в статье «Международный коммерческий арбитраж на пороге нового тысячелетия» (журнал «Право и экономика», № 10, 2000; http://law-news.ru/up/u35/) заслуженный юрист РСФСР А.П. Белов:

«Государственные и третейские суды именуются одним и тем же термином “арбитражный суд”, что совершенно недопустимо, поскольку вызывает путаницу и непонимание спорящих сторон в вопросе о том, в какой суд им обращаться при наличии арбитражной оговорки в контракте. Для … иностранных предпринимателей термин “арбитражный суд” (Arbitration Court) означает только “арбитражный (третейский)” суд и ни в коем случае не “государственный арбитражный суд”. Это не просто терминологический вопрос, ибо смешение понятий в терминологии приводит к негативным последствиям для спорящих сторон в виде задержки защиты своих прав и излишних материальных потерь. Этот важный вопрос требует скорейшего разрешения путем переименования государственных арбитражных судов в экономические либо коммерческие или хозяйственные суды, как это имеет место в законодательствах иностранных государств…»

Заглянув в историю российского судопроизводства, можно даже позволить себе утверждать, что это не столько переименование, сколько возвращение к истокам, поскольку историческими прототипами современных российских арбитражных судов являются коммерческие суды, которые существовали в дореволюционной России. Если бы подобные дискуссии увенчались внесением изменений в законодательство, польза от этого была бы несомненной. Дело даже не в том, что это облегчило бы жизнь переводчикам. Переводчики – люди изобретательные, всегда сообразят, как выйти из положения. Это, конечно, избавило бы их от проблемы выбора языковых средств для передачи хотя бы одной этой российской специфики. Но, главное, это сделало бы нашу судебную систему более понятной для всего остального мира, в котором arbitration ну никак не стыкуется с идей разбирательства в государственном суде.

Как ни странно, Украина, где демократические преобразования порой принимают весьма своеобразные формы, оказалась в этом вопросе если не прогрессивнее России, то уж точно шустрее. Несколько лет назад там было проведено то, что позже окрестили «малой судебной реформой». В рамках этой реформы арбитражные суды были переименованы в хозяйственные (укр. господарський суд). Нельзя сказать, что прилагательное «хозяйственный» так уж легко поддается переводу во всех случаях, но в судебном контексте его можно перевести либо как economic, либо даже как commercial. Ведь разрешение хозяйственных споров в суде по-английски будет commercial litigation.

Какому варианту перевода отдать предпочтение, каждый решает для себя. Опыт показывает, что, например, в устном переводе на переговорах между иностранной компанией, которая столкнулась в России с серьезными налоговыми проблемами, и российскими юристами, которые, оценив ситуацию, рекомендуют компании обратиться в арбитражный суд, вовремя прибавленное к arbitration court слово state может сослужить переговорщикам с обеих сторон добрую службу. Одним это помогает хоть немного сориентироваться в нашей судебной системе, а других избавляет от необходимости вдаваться в детали судопроизводства, по крайней мере на этапе принятия принципиального решения – идти в суд (to litigate) или урегулировать вопрос во внесудебном порядке (out of court).

Встречается и еще один вариант перевода термина «арбитражный суд». О нем имеет смысл сказать несколько слов исключительно для предотвращения возможных ошибок. Arbitrage court – вариант не только самый неудачный, но и откровенно неправильный. В отличие от cлова arbitrazh, которого в английском языке нет, слово arbitrage существует. Более того, оно имеет статус термина и даже может встретиться в юридических словарях, однако отношение этот термин имеет, скорее, к финансам, чем собственно к праву. В такой правовой энциклопедии, как Black's Law Dictionary, его просто не могло не быть. Определение его звучит следующим образом:

The simultaneous purchase in one market and sale in another of a security or commodity in hope of making a profit on price differences in the different markets.

Если говорить коротко, то это – игра на разнице. За профессиональным объяснением стоит обратиться к специализированным финансовым словарям, например, к Новому англо-русскому банковскому и экономическому словарю под редакцией Б.Г.Федорова, который дает следующее толкование этого термина:

Одновременная купля и продажа одного и того же финансового инструмента или товара (или сходных инструментов) на разных рынках с целью получения прибыли от расхождения цен…

В общем, если arbitrage и имеет отношение к юриспруденции, то употребляется этот термин, скорее, в финансово-правовой сфере, нежели в судебном контексте.

В этой связи заслуживают внимания еще несколько различительных моментов. Arbitrator не следует путать с arbitrage(u)r. Первое лицо – это арбитр, третейский судья, а второе – арбитражер, т.е. тот, кто занимается арбитражными операциями, той самой пресловутой «игрой на разнице».

Иногда путают прилагательные arbitral и arbitrary. Первое имеет самое непосредственное отношение к арбитражу, второе с арбитражем никак не связано. Arbitral – это арбитражный. Arbitral proceedings = arbitration proceedings – арбитражное разбирательство. Решения арбитражных (третейских) судов называются arbitral awards или arbitration awards. По-английски принятая ООН в 1958 году Конвенция «О признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений» называется Convention on the Recognition and Enforcement of Foreign Arbitral Awards. Что же касается прилагательного arbitrary, то 4-е издание American Heritage Dictionary 2001 года определяет его так: determined by chance, whim, or impulse и даже not limited by law, despotic. По-русски это значит произвольный (от существительного «произвол»), самовольный, своевольный вплоть до деспотического. Судебное решение, конечно, может быть охарактеризовано как arbitrary, но это в том случае, если при его вынесении судья руководствовался исключительно собственными соображениями и собственной логикой, а то и вовсе вышел за рамки закона.

Юридическим переводчикам нередко приходится переводить обзоры судебных решений по самым разным спорам. При переводе на английский обзора арбитражной практики по налоговым спорам (т.е. практики рассмотрения налоговых споров государственными арбитражными судами) слово «арбитражный» лучше вообще опустить, чтобы избежать ненужных ассоциаций, и озаглавить английскую версию документа как tax litigation overview. Это будет абсолютно адекватным переводом. Юристов, которые специализируются на разрешении налоговых споров в суде, по-английски называют tax litigators.

Терминология российского права может быть сколь угодно противоречивой и специфичной, поэтому переводчику нужно все время держать ухо востро. В юридическом обиходе, на юридических форумах в Интернете, где консультации дают профессиональные юристы, и в СМИ слово «арбитраж» часто используется в значении «арбитражный суд» в нашем, «российском», смысле. Речь может идти о требованиях к должнику, о невозможности договориться о чем-то с контрагентом, о споре с органом государственной власти. Во многих случаях совет профессионалов будет один: смело идите в арбитраж. Поскольку подразумевается государственный арбитражный суд, то по сути это все равно будет litigation. По-русски судебная тяжба с властями или с партнерами может стоять, в прямом и переносном смысле, на одной строчке с арбитражем. В английском этого не может быть никогда. У нас арбитражная практика по налоговым спорам – это то же самое, что арбитражно-судебная практика по налоговым спорам. В западном праве litigation и arbitration – совершенно разные понятия. Это два абсолютно разных способа разрешения споров. Arbitration относится к альтернативным способам разрешения споров (alternative dispute resolution), в число которых также входят mediation (посредничество, медиация), сonciliation (примирение, согласительная процедура) и другие способы. Может встретиться такое понятие, как med-arb – «процедура, которая представляет собой гибрид медиации и арбитража» (определение из совсем недавно вышедшего из печати Глоссария международного коммерческого арбитража Б.Р. Карабельникова), но это смешение вещей, так скажем, одного порядка. Litigation и arbitration имеют разную природу и смешиваться ни в коем случае не должны.

Вторая проблема, являющая следствием терминологической путаницы в нашей правовой системе, это проблема перевода на английский термина «третейский суд».

Третейский суд – альтернатива государственной юстиции, суд третьего лица, избранного самими спорящими сторонами, которому они добровольно доверяют вынесение решения по своему делу и заранее обязуются подчиниться этому решению.

Такое четкое и внятное объяснение этого термина дает интернет-ресурс www.treteysk-sud.pp.ru.

Проблема с переводом возникает по той простой причине, что во всем мире арбитражный суд и третейский суд означают одно и то же[1]. Россия же здесь стоит особняком, потому что слово «арбитражный» используется у нас в отношении государственных судов, рассматривающих хозяйственные споры между организациями и не имеющих никакого отношения к традиционному арбитражу, а для обозначения арбитражного суда в общемировом смысле у нас применяется прилагательное «третейский», в переводе которого на английский от слова arbitration не уйти никуда.

Как же быть в такой ситуации переводчику? Однозначного ответа и здесь нет. У. Батлер предлагает arbitration court. Напомню, что арбитражный суд он переводит как arbitrazh court, так что в его системе координат оба варианта «работают». Второй вариант перевода – сourt of private arbitration (его использует К. Осакве). И еще один имеющийся в распоряжении переводчика вариант – это arbitration tribunal (или arbitral tribunal). А. Жильцов и П. Мэггс выбрали именно его.

Рассуждения о том, что у России свой собственный, особый, путь развития мы слышим настолько часто, что они уже порядком надоели. Иногда начинаешь задумываться: а так ли это на самом деле? Когда дело доходит до юридического перевода, понимаешь, что это так. Нигде эта самая «особость» не проявляется столь отчетливо, как в российской правовой системе, таящей в себе массу лингвистических сюрпризов и терминологических ловушек. Обойти их, конечно, не так просто, но сделать это все-таки можно.

***
На основе материала, опубликованного в журнале для переводчиков «Мосты» № 1 (17) 2008

[1] The London Court of International Arbitration (LCIA) по-русски фигурирует и как Лондонский международный третейский суд, и как Лондонский международный арбитражный суд, причем оба варианта используются и правоведами, и практикующими юристами, и представителями СМИ.